Софи Марсо - Мой сын и мой муж прежде всего

Главная Мой сын и мой муж прежде всего Статьи

Пальмы Голливуда и серость Варшавы остались позади. Ради Венсана она окончательно вернулась в Париж. Она приняла нашу группу у себя дома накануне выхода ее последнего фильма «Бельфегор». Голливуд, Варшава, Париж… Шествие Софи по планете заняло долгие годы. Ее империя простирается от старой Европы до Нового Света. Польша ради ее спутника Анджея Жулавского, Америка ради международной карьеры, а Франция из-за того, что она является самой популярной актрисой своего поколения. Но жизнь, полная скитаний, осталась в прошлом. Ради своего сына Венсана Софи Марсо окончательно осела в Париже, в своей простой и современной квартире, где она предпочитает играть свою любимую роль. Роль свободной женщины, актрисы, которая не любит лгать, звезды, которая сама забирает ребенка из школы. Накануне выхода на экраны 4 апреля фильма «Бельфегор, признак Лувра» режиссера Жана-Поля Саломе Софи приоткрывает завесу тайны. Она рассказывает автору «Пурпурных рек» Жану-Кристофу Гранже о жизненном пути человека, который не боится света, даже если это направленный свет прожекторов.

Добро пожаловать в мой дом

Пари Матч: Зрители снова встретятся с вами в фильме «Бельфегор». Что привлекло вас в этом проекте?
Софи Марсо: Меня очень заинтересовал контраст фильма: с одной стороны, это древняя легенда, миф о «призраке из Лувра», а с другой - новое видение, суперсовременные цифровые эффекты. Здесь, конечно, есть риск: поклонникам старого черно-белого сериала может не понравиться эта новая версия. Но я уверена, что фильм найдет своих зрителей.

П.М. «Полиция» Мориса Пьяла до Джеймс Бонд, фильмы Жулавского и «Бельфегор», нельзя сказать, что ваша фильмография страдает однообразием. Вам нравятся перемены?
С.М. Но ведь в жизни все точно так же.

Меня все интересует. Видимые вселенные и невидимые миры одинаково привлекают меня. Я счастлива, что в «Бельфегоре» мне удалось соприкоснуться с фантастикой. Я думаю, что кино должно отражать все многообразие жизни.

П.М. После выхода «Пурпурных полей» и «Волчьего пакта» во Франции заговорили о возвращении жанрового кино. Как вы объясните этот феномен?
С.М. Это радостное известие.

Режиссеры «авторского кино» взялись за традиционные жанры боевика и приключенческого фильма. Продюсеров привлекают все более значительные проекты с огромными бюджетами. Это впечатляет. И это вовсе не мешает появлению новых талантов в более спокойных жанрах, например, Жана-Пьера Бакри и Аньеса Жауи. Французское кино вновь обретает многообразие, которым оно когда-то обладало.

П.М. Вы актриса с международной известностью. Вы неоднократно снимались в Соединенных Штатах. Не считаете ли вы, что американцы умеют рассказывать истории лучше, чем мы?
С.М. Нет. У них совершенно иная система.

Там право «окончательного решения» принадлежит продюсеру. Именно они решают, что из отснятого материала выйдет на экран. Во Франции наоборот: режиссер является хозяином своего творения от начала и до конца. Обе системы имеют свои преимущества и недостатки. Опасность американской системы заключается в том, что она порой вызывает к жизни фильмы, словно отштампованные на одном станке, в которых нет никакого личного стиля. Необходимо найти центр тяжести между прагматичным суждением продюсера и личностью режиссера.

П.М. Каковы ваши отношения с другими представителями французского кино? Вы являетесь частью этого круга или, скорее, противопоставляете себя им?
С.М. Я в кино уже двадцать лет.

Хочу я этого или нет, я уже стала привычной частью общей картины. Но я не уверена, что можно сказать, будто бы существует единая «киносемья». Это профессия странников-одиночек. По нескольку месяцев вы заняты в едином проекте, в одной стране, в особой атмосфере. Как будто вы сидите в лагере вокруг костра. А потом каждый идет своей дорогой, возвращается к своей жизни, а потом у него появляется новая семья, пока снимается новый фильм… Все мы - актеры, режиссеры, техсостав - мы все время расстаемся и встречаемся вновь. Кино - это постоянный калейдоскоп.

П.М. Однако иногда складывается впечатление, что вы словно заноза для французского кино: некоторые ваши выступления подвергались резкой критике…
С.М. Да, временами мне приходилось высказываться откровенно, я выкладывала все, что у меня накипело.

Да я всегда говорила то, что думаю. Я - прямой человек. Я не люблю кривить душой, просчитывать все на десять шагов вперед. И потом, если другие иногда столько говорили о моей позиции, то это потому, что я задела какое-то чувствительное место, наступила на их любимую мозоль. Люди очень бурно реагируют, когда ты говоришь о вещах, о которых не принято говорить. Но чтобы истина оставалась истиной, необходимо срывать маски и показывать действительность такой, какая она есть. Я - прямой человек, но я вовсе не агрессивна. Нет, в жизни я просто симпатяшка, вся такая добрая и приветливая.

П.М. Актер всегда ждет, когда у него зазвонит телефон. Вы чувствуете такую зависимость?
С.М. Именно в этом и заключается все ремесло актера: мы все зависимы от желания.

И это может стать источником страдания. Главное заключается в том, чтобы суметь оградить себя от этой зависимости, создать себе личную жизнь, независимую от всего остального. Моему сыну Венсану сейчас пять лет, и он находится в центре моего существования. Еще у меня есть мой спутник Анджей и мои личные пристрастия, например, литературная деятельность. Телефон может звонить, а может и нет: в этом нет никакой драмы. Хотя иногда мимо меня проходят роли, которые мне хотелось бы сыграть. Я только что узнала, что Моника Беллуччи сыграет в «Матрице 2»: не, ну это ж надо, а?! Но таковы правила игры. Я спокойно отношусь к таким моментам.

П.М. Вы не боитесь, что ваша популярность у зрителей снизится?
С.М. Я просто не думаю об этом. Я живу настоящим.

Я хочу, чтобы каждый час, каждая минута, каждая секунда моей жизни были насыщены событиями. Я не из тех, кто впадает в уныние при мысли о будущем. Еще раз повторю, я сохраняю дистанцию с миром кино. Мне вовсе не нужны подобные расстойства. Я слишком горда для этого. Если когда-нибудь я почувствую безразличие ко мне со стороны режиссеров или зрителей, я смогу уйти раньше, чем станет действительно плохо. Так и в жизни: если вашим отношениям с кем-нибудь приходит конец, то нужно уметь предугадать это и переключиться на что-нибудь другое.

П.М. Для актрисы возраст является чем-то гораздо более критичным, чем для всех остальных. Вас это беспокоит?
С.М. Нет, ни капельки.

Когда я думаю о возрасте, я думаю прежде всего об опыте, знаниях. Сколько времени должно пройти, чтобы полностью осознать себя! В кино точно так же: там вы можете найти для себя, как я думаю, другие роли, более зрелые, более насыщенные. Если мое лицо меняется, нет смысла этого скрывать. Напротив, я думаю, что зрители будут тронуты, когда увидят, как меняется актриса. Да и не надо принимать людей за идиотов. Что они подумают, когда будут видеть актрису на обложках журналов с одним и тем же лицом? Это просто обман, и они это понимают.

П.М. Ваша популярность всегда оставалась неизменной, несмотря на непростые фильмы, в которых вы не побоялись сниматься. Как вы объясняете эту преданность зрителей?
С.М. Не мне это объяснять, но я думаю, что люди чувствуют, что я похожа на них.

Моя жизнь не посвящена только карьере. Мне нравятся честные, неподготовленные, естественные отношения. Мне нравится общаться с людьми. Так, я, наверное, никогда не смогу делать покупки через Интернет. Я часть единого целого! Видимо, зрители видят эту близость, это взаимное влечение.

П.М. По-моему, гораздо легче вообразить вас недоступной кинозвездой, восходящей по лестнице на Каннском фестивале в сверкающем платье…
С.М. Конечно, это тоже часть игры.

Кино - это словно мечта. Все эти представления, фестивали, путешествия… Сколько их уже было у меня, и сколько еще будет. Я могу собрать чемодан за пять минут! Но помимо этих появлений на публике, у меня совершенно обычная жизнь. Я встаю рано утром. Отвожу сына в школу. Как и все. Было время, когда я ставила рекорды по контрастам. Я моталась между Лос-Анжелесом, где снималась, и Варшавой, где работал Анджей. С одной стороны, я жила среди пальм и иллюзий Голливуда. С другой - мой дом был в сером предместье, словно вышедшем из эпохи военного коммунизма! И каждый раз я вживалась в новую жизнь без всяких проблем. Сегодня мы переехали во Францию, чтобы Венсан мог регулярно ходить в школу. Он уже может говорить на французском, польском и английском, но мы хотим, чтобы его основным языком был французский.

П.М. Вы впервые вышли на съемочную площадку в четырнадцать лет. Вам никогда не казалось, что вы попали в мощный поток, который понес вас, не давая возможности выбора?
С.М. У меня всегда был выбор.

Дело в том, что я никогда не витала в облаках. Помнится, во времена «Бума» у меня еще не было агента, мне не с кем было посоветоваться. Я возвращалась к родителям в Жантийи на такси. После выхода фильма и его успеха я хотела даже поехать в летний лагерь. Представьте себе лица других детей, когда они увидели Софи Марсо… Я всегда была независима, даже одинока. Это словно ходить по лезвию ножа. Но зачем окружать себя десятками агентов, скрывать лицо за черными очками? Все это только поза. Вы можете быть звездой или не быть ей.

П.М. Ваш спутник, режиссер Анджей Жулавский, гораздо старше вас. Складывается впечатление, что так рано попав в мир кино, вы выбрали себе «папу», который уже хорошо знаком с этим миром…
С.М. Наверное. Но если сказать так, то можно неверно интерпретировать наши отношения. Когда я познакомилась с Анджеем, мне было 17 лет.

Он пришел встретиться со мной на съемки «Веселой пасхи» и предложил сняться у него в «Шальной любви». Я не могла поверить в это. Я видела «Одержимость» и «Публичную женщину», это были выдающиеся произведения. Я просто не могла представить себе, как он мог подумать о героине «Бума» для роли в его новом фильме. Он рассказал мне сценарий, меня это захватило. Наша встреча сначала была чисто профессиональной, потом мы познакомились ближе. Мы живем вместе уже семнадцать лет, и я никогда не разочаровалась в моем первом впечатлении.

П.М. Ваш сын Венсан занимает центральное место в вашей жизни. У вас еще будут дети?
С.М. Там видно будет. Пока это не главное.

Но в нашей насыщенной жизни для него всегда найдется место. Говорить себе, что время еще не пришло, - это не аргумент. Если время никак не может прийти, то всегда можно! В другой жизни я могла бы быть матерью-наседкой, которая посвятила бы свою жизнь воспитанию пятнадцати детей.

П.М. Вам не кажется, что чередование съемок, поездок и путешествий предохраняет вас и Анджея от монотонности семейной жизни?
С.М. Совершенно верно.

Мы расстаемся, потом встречаемся вновь. Это дает новый импульс нашим отношениям. Такие паузы очень полезны. Конечно, тут могут таиться и опасности, встречи с другими людьми, но у публики очень романтичное представление о съемках фильма. Между актерами редко случаются любовные приключения. В первую очередь, это работа. Каждый делает свое дело, вот и все.

П.М. Как вы думаете, легко ли жить с такой пленительной звездой, которая соблазнила стольких мужчин на экране?
С.М. Спросите у Анджея.

Единственное, что я могу сказать, это то, что он такой же, как все. Когда он смотрит один из моих фильмов, он верит во все происходящее. И если меня обнимает другой мужчина, он отворачивается и начинает брюзжать! Но в глубине души он режиссер и видит всю изнанку нашей профессии. Он знает, что все это мираж, иллюзия. Впрочем, наша сила как раз в том, что мы с ним люди одной профессии. Мы понимаем друг друга, говорим на одном языке. Некоторые из фильмов Анджея, например, «Верность» были нашими совместными проектами. Мы стараемся наладить полное взаимопонимание в нашей работе.

П.М. Чем вы займетесь после выхода «Бельфегора»?
С.М. Пока ничем.

Сейчас у меня период отдыха, внутренней переоценки. Я люблю такие моменты. Вы смотрите вокруг себя и замечаете, что в вашей личной жизни полным-полно вещей, которыми следует заняться. Вновь стать самим собой. Я думаю, что время от времени нужно делать такие паузы. Тут опять можно говорить о желании. В этом смысле, твое отсутствие всегда полезно, с той или с другой стороны. Зрители хотят увидеть тебя снова, и ты хочешь снова вернуться к ним.

П.М. Большинство знаменитых актеров сейчас перешло на телевидение. Эта деятельность прельщает вас?
С.М. Я не очень люблю телевидение.

Я почти никогда его не смотрю. Телевидение - это кино со знаком минус. Это отрицание желания. Оно приходит к вам само, вы пассивны перед экраном. Часто телевизор бывает включен, но никто его не смотрит. Телевидение порождает безразличие. Мне нравится думать, что зрители идут в кино, чтобы посмотреть один из моих фильмов. И пока у меня будет возможность вызывать у людей такое желание, я буду ей пользоваться!

Интервью Жана-Кристофа Гранже

Фото Лотар Шмид/H&K

Пари Матч №2706 (апрель, 2001 года)